- С работы -

Люция вернулась домой.
Здесь было тихо. Уютная плотная тишина, которая заставляла расслабиться, снять шпильки, пройтись босиком по ковру… Люция так и сделала, положила клатч на комод в коридоре, затем прошла в гостиную, села на диван, включила телевизор. Теперь оставалось подождать.
Сегодня у нее должен быть еще один полуночный гость, а затем будет – горячая ванна и мягкая постель. Именно так она и закончит этот трудный рабочий день. А пока надо терпеливо ждать...

Девушка посмотрела на него сверху вниз, как смотрят короли на своих подданных, преданных им до последней капли крови - той самой, что активировала бабочку-заклятье,  заставив созданное ею существо вернуться к своей исходной форме, отринув прижившиеся чисто человеческие чувства.
"И ни к чему они стражу границ..."
Она не ненавидела Рэйвена, она относилась к нему как к хорошему инструменту, созданному собственными руками, тому инструменту, которому пришла пора быть примененным в деле. В деле серьезном и важном, которое проиграть - все равно что лишиться головы. Так, кстати и есть - вряд ли она уцелеет. если что...
Люциана зябко поежилась, отгоняя от себя призрак неудачи, холодный ветер крыльев которого портил ее боевой настрой.
"Звала".
- Ну, здравствуй, Ворон... - расчетливо-медленно, словно разглядывая-изучая его, предвестника темных сил, а в некоторых верованиях - и проводника душ за грань.
"Не скажу, что рада тебя видеть, но..."
- У меня к тебе дело.

Люциана не стала высвобождать свои пальцы из его руки. Только немного поморщилась. Нельзя сказать, что прикосновение Рейвена было ей неприятно, скорее, она знала его истинную форму, и сама эта форма раздражала ее своей безликостью, ужасом, сущностью. Ночь – время наполненное кошмарами, тут творят и действуют ночные боги, ночные существа, у которых нет своего лица. Они безлики. Таким был Рейвен при создании, зато теперь он обличен в форму, которая ей нравилась.
Она положила руку ему на плечо, чтобы не слишком прерывать контакт. Потом склонилась вперед, к нему. Близко-близко, на мгновение заглянув в глаза, и потом синий лед спрятался в густых ресницах, и зашептала:
- Ты знаешь, кто ты, не забывай об этом. Ты – сила, которую не сдержать ничем, ты – чистый Хаос, который сметает все на своем пути…
Голос ее теперь не напоминал переливчатые трели. Это было мягкое шуршание бархата, которое завораживало, заставляло слушаться.
- Ты – Нечто, но меня ты знаешь, ведь я – твой создатель. Создателей не забывают, потому что они – дарующие жизнь. Оставь все другие мысли, он не нужны тебе сейчас. Иди по моему велению, слушайся меня, Ночь.
Голос ее гипнотизировал, вливался в сознание, застревал там, словно расправленная бархатная занавеска, которая закрывает все остальное – прошлое, оставляет только настоящее.
- Ты знаешь, кто Он, и почему нам нужен… И только ты можешь сделать так, что хоть ненадолго прекратились ужасы убийства, страх грехов в душах людей. Надо, что исчез первоисточник грехов, искуситель… Ты понимаешь меня, Рейвен?

Люциана чуть улыбнулась. Все складывалось именно так, как она хотела. Надо будет потом Фару поблагодарить. А то ведь та взбрыкнуть могла и выкинуть что-либо... нарушающие ее, Люции, планы.
Женщина  откинулась на спинку дивана. Она только теперь сняла руку с плеча Рэйвена. Ладони Люции засветились. Сияние было бледно-голубым, нежным, неярким. Постепенно из сияния проявлялась статуэтка. Невидимые кристаллики соединялись между собой и создавали очертания. Статуэтка была в форме тигра, украшенная разными драгоценными камнями.

- Возьми это, - произнесла Люция, отдавая статуэтку Рэйвену. – Это очень надежный гримхольд. Он удержит Его, несмотря на всю магическую силу…
План был прост: заключить Вельзевула в гримхольд. Единственный, кто был равен по силе Верховному демону – это создание Хаоса, Стюарт Райт, он же – Тень. Но сам Рэйвен никогда бы на такое не решился. Поэтому Люция катализировала события: амулет подчинил ей волю Рэйвена, потому что она знала все его уязвимые места, будучи создателем этого существа.
- Иди, - из тона исчезла бархатистость. Появились нотки приказа.
Кто такой Рэйвен? Просто слуга, который сделает все, что прикажет ему госпожа.
- Мне нужен заполненный гримхольд, - твердо закрепила свой приказ Люция. – принеси мне его.

Рэйвен исчез. Оставалось ждать. Ждать Люция умела. Пусть это было немного раздражающее занятие, но главное ведь результат ожидания. А результат, который она ждала сейчас, превосходил все ожидания.
Люция приняла ванну, которая разнежила ее, разморила. Переоделась в домашнюю мягкую пижаму, которая окутала ее тело теплом. Потом устроилась на кровати, откинувшись на подушки, раскрыла журнал. Она читала, изредка поглядывала на часы, ожидала возвращения Тени.

Королева, нежившаяся в объятьях пушистого покрывала, подняла небесно-голубые глаза на свое создание, одарив его холодным взглядом.
- Правильно ли я поняла, - голос зазвенел льдинками, - что ты упустил гримхольд, уступив его всего лишь демоненку?
Коротко прошуршав страницами, журнал съехал по покрывалу на пол. В синих глазах холод смешивался с недоверием и удивлением. Люциана не могла представить, что Тень смог проиграть наислабейшей фигуре на шахматной доске. Демоненок, всего лишь пешка, прикрывавшая господина-короля... И Рэйвен, которого можно сравнить с ферзем.
- Глазам своим не верю...
От взгляда девушки-птицы не ускользнул слегка потрепанный вид ее слуги, его бледность, темное пятно на одежде.
- Подойди ближе...
Люция была раздосадована. Это в ее планы не входило, но…
«Гримхольд все равно никто не сможет вскрыть…» - это заставило немного успокоится.
А вот у Рэйвена явно в голове звенит – инкуб наградил своим фирменным магическим ударом.  Голубые глаза смотрели холодно, однако Люция села, вытащила из ящика тумбочки чистый носовой платок, снова поманила пальцем Рэйвена к себе. Она вытерла капельку крови, проступившую из носа тени.
- Значит, там оказался секретарь Вельзевула… - задумчиво повторила Люция.
Это было интересно. Начиналась новая партия, и хотя преимущество было за ней, но надо было доиграть. Учитывая, что магии Школ у противников, встретившихся в доме Алисы были в корне разные, то Рэйвену сейчас приходилось не сладко.
- Сядь, - она встала, дернула его за рукав.
Ушла на кухню, чтобы приготовить снадобье, которое прояснит Рэйвену сознание, избавит от болезненных симптомов отравления любовью… Вот уж у инкубов противная магия.
- Пей, только медленно, - Люция села рядом, только поморщилась: футболка Рэцвена была не до конца вычищена, джинсы в грязи.. Она грязь не любила, а этому созданию очевидно все равно.

Люциана задумчиво смотрела на свое создание. Самый верный ее слуга, пусть порой и приходится напоминать ему об этом с помощью амулета... Что ж, промашки бывают у всех, и она сама от них не застрахована. Но даже так ее программа-минимум выполнена. И Вельзевул попался...
Ласковая улыбка появилась на нежном лице. Мечтам свойственно сбываться, и она по-прежнему близка к победе. Близка, как никогда.
Тонкие пальцы погладили щеку Рэйвена. А она уже и забыла, какой он. Так давно не видела своего подопечного. Рэйвен такой же красивый, внешность она ему удачную выбрала.
Возможно, стоит вознаградить Рэйвена тем, чего он хочет давно, но не смеет даже упомянуть об этом? Почему нет? Несколько встреч у них было, до того, как появился Дэй. И Рэйвен отступил, словно не посмел становиться на пути демиурга, преклоняясь перед талантом создателя. Тем более, что ей, птице, и самой этого хочется... Потребности тела никуда не деть, а постоянный любовник остался в том далеком другом мире.
"Это будет королевская награда..." – подумала Люция.
- Рэй-вен... – позвала тихо, заставляя того взглянуть в свои глаза.
Изящные ладони обняли его плечи, поворачивая к себе, взгляды встретились, смешивая сапфировый оттенок глаз с клубящейся тьмой зрачков Тени. Алые губы приоткрылись.
Птица готова была подарить свой поцелуй. И возможно не только его...

Его голод, жадность и ненасытность в поцелуе только подстегнули Люцию, привыкшую к нежному и спокойному, "комфортному" сексу. Подстегнули именно остротой и новизной, жесткостью, каждым движением, в котором сквозило неприкрытое желание и жажда обладания ею. Ею - и никем более еще. Словно не нашлось никого, столь сильного, чтобы заставить забыть о ней.
"Ты не умеешь любить - и это хорошо. Не умеешь любить других. Люби меня... мне это нравится".
Она сознательно открывала эти мысли Рэйвену.  Она понимала, его захлестывает страсть, большей частью вызванная магическим ударом инкуба. Тень слишком изменился за это время, этого Люция не могла не заметить. Хотя бы потому, что Тень сам не пришел к ней первым, как сделал это Дэй. Тень пришлось привязывать к себе, заставляя прийти. Заставляя подчиняться. Заставляя быть с собой. Впрочем, все это мало беспокоило Люциану.
Теперь  в ее касаниях птицы было уже больше эмоций, чем обычно. Не просто поцелуи, а укусы, дразнящие, жгучие, пряные, не ровное спокойное желание в глазах, а буря страстей, на которую способны даже рафинированные, флегматичные на вид женщины. Буря страстей, которая захлестывает не только Люциану... Она нарастает внутри, и разрывает, словно пополам разрывает душу.
И ногти впиваются в плечи Рэйвена, кончики пальчиков увязают в татуировке, и кажется, что сама ночь отдает ей свои ласки. Не нежные, а бешеные и страшные. Ласки, способные причинить боль.
«Ты думаешь, я тебе это позволю с собой?»
Люция вывернулась, и теперь он лежал на кровати, а она оседлала бедра несостоявшегося когда-то любовника. Изящная ладонь уперлась в грудь Рэйвена, а она склонился вперед, даря те же дразнящие, словно острые перчинки поцелуи. Волосы распались по плечам, пижама была полурасстегнута и в этот разрез была видна соблазнительная грудь женщины-птицы с напрягшимися твердыми сосками.

"Можно".
Смех даже в мыслях. Она поняла, почему сделал заминку Рэйвен. Внутри него, глубоко прятался страх. И этот страх вселяла в него она.
"Можно... снять..."
Словно подтолкнула его к последующим действиям, ненавязчиво подсказала. Люция не спешила заставлять Рэйвена чувствовать свою власть над ним. Ей нравился этот момент - момент неукротимости своего создания, кажущейся его опасности для себя, приятно щекочущей нервы... и касания жгучих губ Тени к нежной, как взбитые сливки, коже, только подчеркивали это остротой ощущений.
Правда, старательно прятала воспоминания о других руках. И явно не думала о Дэе. Зачем портить такой момент в личной жизни? Рэйвен не остановится, но вот наслаждения от этой ночи – не получит. И хотя не думалось, но вспоминалось и хотелось ощутить в поцелуи совсем другие губы.
Будь она  кошкой... она бы урчала сейчас довольно, мурлыкала бы, выпуская острые коготки в кожу своего любовника. Но такое проявление чувств Люциана считала несколько вульгарным, хотя и пользовалась некоторыми сопутствующими ему приемами, поэтому плечи и спина мужчины украсились ровной, словно сделанной на странной швейной машинке, полоской швов-царапок, быстро - на глазах - заживающих. Скорее здесь она поддалась настроению Стюарта. Переняла его жажду выплеснуть все темное в страсти. Отчасти – играючи проверяла, насколько хорошо функционирует созданное ей тело.
Ей нравились длинные, угольные волосы мужчины. Ей - все-таки очень по-кошачьи - нравилось играть темными прядями, дергая их, наматывая на пальцы в жадном желании притянуть к себе, развести на еще один поцелуй, удивляющий темнотой тени и жаром огненной страсти, тех стихий, которые слились в безупречное существо, имя которому - Тень.
"Не медли..."

В этой тени было столько огня, столько напора, страсти, желания и... нежности? что птица на мгновение захлебнулась в потоке ощущений, мыслей и образов, исходящих от мужчины.
Нежность.. Откуда здесь была нежность? Отчасти поэтому Люция боялась брать Тень в любовники: для него не существовало полутонов. Все предельно четко очерчено. А нежность свойственна тем, кто отбрасывает тень, а не является ею.
Этот поток, эта сила и жгучее желание словно передались Люциане, гася последние расчетливые огоньки в ее душе. Пусть даже всего на несколько часов, но она обречена была на то, чтобы забыть о разнице в их положении, о том, кто - создатель, а кто - дело рук его, о том, кто из них двоих - главный... Все это вернется потом, а пока страсть смело всю шелуху, все ненужность неравенства в их отношениях.
В движении к наслаждению главных не бывает. Или оба. Или - никто. И теперь они сливаются во взаимной страсти.
Рэйвен за прошедшие века изучил искусство любви почти так же совершенно, как и она. И теперь Люция тонула в океане совершенно невероятных и ярких ощущений, с нетерпением ожидая кульминации, и желая мужчину так же сильно, как и он ее.
Пусть и начиналось все с мыслей о награде... Зато теперь так не думалось. Теперь вообще не думалось. Был только жаркий всепоглощающий огонь страсти между ними.
Жгучее желание заставляет забыть обо всем, и об этом - тоже.
И в голосе птицы, в стоне, сорвавшемся с ее губ, мелькнули почти просительные нотки. Их поддержали пальцы, впившиеся в плечи Рэйвена, глаза, полыхнувшие желанием так ярко, что ему пришлось на мгновение прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть.

Наслаждение было таким сильным, что почти заставляло страдать... что даже странно для сердца, которое никогда не любило по-настоящему.Слишком многому в себе Люциана дала волю, слишком увлеклась этим подарком своему созданию... так увлеклась, что все происходящее стало несколько большим, чем просто награда.
Даже для нее самой.
Она трепетала под мужчиной, царапала его плечи и стонала, тая в желании и наслаждении как тает крепкий кубик прессованного сахара в горячей воде. Две страсти слились в одну, общую, неутомимую, сильную, жгучую, и устоять под ее напором не удавалось даже птице.
Сейчас она была слабой и сильной одновременно, обычный ее лед сменился ярким пламенем, а кровь. кажется, кипела, тело словно само собой тянулось к Рэйвену, навстречу его движениям, чтобы достичь, наконец, высшей точки этого пути к наслаждению.
Пути вдвоем.
Люциана вскрикнула, как-то по-птичьи, забившись, когда уже не смогла справиться с бурей ощущений и чувств внутри себя. Вскрикнула, финально впившись пальцами в плечи любовника, выгнулась до хруста косточек, выложившись в этом последнем движении целиком и полностью.
И приникнуть к плечу Тени, чтобы отдохнуть и вернуть саму себя, ту, которая спустия пару минут скажет строго и почти холодно.
- Не смей курить при мне.

"Ты пропустил - госпожа..."
Однако указывать на это упущение Люциана не стала. Все-таки какая-то частичка от прежней ночи, одна из ее искорок в девушке не погасла. Или гасла томительно медленно, не позволяя птице вернуть создание ее рук на надлежащую для него ступень в иерархии их двоих.
Ночь заканчивалась, принося томительное ощущение неудобства, даже, кажется, им обоим. Может, потому, что между ними не было прежней искренности? Взаимного желания?
Возможно, Люция была слишком толстокожа, а может, научилась быстро привыкать к подобным неудобствам, потому, что, несколько минут спустя, она уже спала, полностью выкинув из мыслей и предшествующее сну удовольствие, и неудачу Рэйвена с артефактом.
Это не означало, что она легкомысленно к этому отнеслась, просто ей очень подходил жизненный лозунг Скарлет О"Хары "Об этом я подумаю завтра".
Утром девушка проснулась прежней, словно не было сумасшедшей ночи, толкнувшей ее в объятия Тени.
Дежурная и холодноватая улыбка, адресованная мрачно сидящему в кресле мужчине, потянуться, сморщить носик от запаха сигарет и экспроприировать ванную, чтобы несколько минут спустя, чистой, свежей и полной сил и энергии вспорхнуть из своего дома на работу, решив позавтракать по пути где-нибудь в кафе. Платье она тоже тщательно подбирала. Люция всегда следила за тем, во что была одета, потому одежда была подобна оперению, а оперение.. Для птицы это важно, для юварки тоже.
Подразумевалось, что послушный ее воле Тень будет дожидаться здесь ее возвращения... Если ей надо, чтобы он тут сидел.
Люциана остановилась в дверях, поправила пояс платья.
- Стюарт, желательно найти гримхольд, - мягко пропела она свой приказ. – Все-таки, считаю, что он должен быть у меня. Понимаешь?
«У меня и надежно заперт в сейфе, чтобы никто до него не дотянулся…»
Тень кивнул, и Люция только улыбнулась, а потом ушла на работу.

- Кабинет заместителя главы ООР -

- С работы-

Дома было тихо. И это Люцию сейчас очень устраивало.
Она обошла комнаты дома, оглядела их, словно желала найти там что-то, чего не должно было быть... И на лице отразилось разочарование ненайденным.
Впрочем, этого никто не видел. И Люциана открыла воду, чтобы наполнить ванну. Кинула туда госртку жемчужной соли, лепестки роз, налила пены. И пока вода, шурша, набиралась в идеально-белую ванну, женщина разделась, накинула легкий халат.
Затем налила в бокал вина, свелого, с легкой солнечной желтинкой, и вошла в ванну.
Мысли ее блуждали в лабиринте сомнений и путаницы...
И это Люциане не нравилось.
Затем были ночные часы отдыха. Ей не требовалось много времени для сна, и вот утром она снова оделась, привела себя в порядок, отправилась завтракать.

- Мед и Клевер-