"Я прибью тебя. Если это до меня не сделают..." Только-только поднялся - и уже снова потянуло на подвиги. И хоть бы раз взял её с собой! Так нет: женщине снова место у плиты на кухне... А бога снова тянет решать всё самостоятельно. Он, безусловно, мужчина, её любимый мужчина, но иногда ведь можно что-то сделать вместе для разнообразия? Ведьма молча проглотила все свои возмущения и возражения. Дэя тяжело любить... но она сама на это подписалась.
- Не стесняйтесь, ешьте. Сами же принесли, - Мириам улыбнулась и подняла уставшие глаза на Шеснара, думая о своем. Впрочем, приличия ради она тоже что-то съела, ей хотелось бы еще навестить Совет и разобраться со свой работой... И позвонить кое-кому, в конце концов: глава ООР наверняка заждался её звонка, или попросту оборвал все телефоны... Нет. Нет ни настроения, ни сил. Она оставит всё на своего ангела и пойдёт домой.
Ведьма ненадолго составила Шеснару компанию.
- Может, сегодня на работу и вовсе лучше не ходить. Вы могли тоже помогать демиурга искать... иначе вопрос о том, откуда я узнала о его исчезновении, встанет слишком остро. Будете уходить - дверь захлопните, ладно? Она сама защелкнется, а мне пора.
Ведьма встала, тепло обняла практиканта за плечи и постояла так несколько секунд.
- Я очень рада, что всё закончилось... - негромко произнесла она, прибавив мысленно: "Надеюсь, что закончилось..." - До встречи.
Ведьма коснулась камня на своем браслете и в следующую секунду вновь оказалась в Секретариате Совета.

-------------------Секретариат СС

Бар Черный Трилистник ----------- Грани ------------- Квартирка

- Мило?
Ведьма выглянула из кухоньки своей скромной квартиры, после того, как поставила принесенные с собой пакеты… Оттуда пахло едой. Горячей, сытной, как он просил, приготовленной недавно…
Вернувшись из темных граней Мириам успела переодеться… избавиться от кричащего черно-красного наряда и влезть в один из своих разноцветных халатов. Проверить на кухне еду – оставленную под присмотром элементаля в ее отсутствие  и… вдоволь маятником находиться туда-сюда, терзая себя тревожными мыслями. Где он? Что с ним? Удалось ли ему? Спать в таком состоянии она не могла. Пыталась занять себя работой, раздумьями над нерешенной пока еще и важной проблемой с этой девочкой,  Марго, но мысли постоянно возвращались к Дэю. После сегодняшних событий… разве могла она быть уверенной, что с ним опять чего-нибудь не случилось?
Сердце сжималось и разжималось без конца, но тревожить его Зовом… Мириам не тревожила. Понимала, что может отвлечь от чего-то нужного и важного. Демоны бы побрали это всё! Ведьма ненавидела молча ждать с осознанием того, что уже не может ничего для него сделать. Совсем ничего.
Поймать Зов Дэя… Торопливый, конечно, но каким это показалось счастьем! Зов говорил о том, что он хотя бы живой. Душа радостно встрепенулась с сердцем вместе, и собрать с собой ужин для него – уже не составило большого труда, и уж совсем не заняло много времени.
- Мило?
Дома он или нет, однако пока демиург не откликался. Ведьма коротко вздохнула и принялась высвобождать свои пакеты, накрывая на стол, надеясь на то, что если он обещал – он придет… и не слишком при этом опоздает.

Ведьма мгновенно обернулась на приветствие и расцвела.
- Тара, - улыбнулась ей. – Ты.
Улыбка стала шире. Всё-таки влюблённая ведьма – явление прекрасное… в отличие от влюбленной и разъяренной, но сейчас яриться было не на кого… С Вайлэ, Вельзевулом, Хеймом, Дарком, Виком... со всем остальным миром разберется потом, а сейчас он для нее – мир. Дэй.
- Любимый, - счастливый взгляд ласково очертил овал лица, отметив привычную щетину, поднявшись по скуле и задержавшись на разноцветии глаз. Рыжая готова была весь мир задушить в своих объятиях, но готов ли к этому «мир» - не спросила. Конечно, не обошлось без поцелуя с её стороны – мягкого и вкусного… особенно на фоне собранных на кухне ароматов, от которых нормальный человеческий желудок давно свело бы голодной судорогой.
- Давай… иди скорей, вымой руки, будете ужинать с Тарой, - добродушная усмешка. – И оставь мне рубашку в ванной, ладно? – ведьмочка провела пальцем по тому, что раньше гордо именовалось совершенно чистой рубашкой. - Она уже никуда не годится.
Отмыть, отстирать, накормить, напоить… Если раньше за каждым из действий стоял бы точный психологический расчет, то здесь в полный голос говорило влюбленное сердце, забота о нем и, разумеется, кое-какие практические соображения… Она же его спать не пустит в таком виде дальше коврика у порога.
- Всё, что нужно, я принесу.

- Обязательно, - улыбнулась ведьма, прикидывая в уме, какая коллекция из рубашек Дэя уже выросла бы в таком случае у нее дома. Каждую под стекло и замок и под каждой - экспертиза грязи и пятен. Тогда можно с уверенностью изучать геологию мира по наглядным пособиям его одежды. Про джинсы и обувь Мириам уже не говорила. Ах, да, еще можно исследовать характер повреждений тканей... Помнится, одна была ровно срезана "ножом" коллапса, другая изорвана в клочья где-то в канализациях города, третья...
"Мило, ты такой Мило". Охотно подставила щечку под поцелуй теперь, когда всё хорошо. Сердце успокоилось... не нужно тревожиться, пока он здесь, рядом, и боги, как это здорово! Напряжение двух последних суток изрядно подточило ведьминские силы, и Мириам с удивлением ощутила навалившуюся вдруг усталость. "Ничего. Все пройдет, нужно будет только поспать и восстановить силы". И поесть - урчанием напомнил оголодавший желудок.
Да, теперь можно поесть... Вместе, потому что без него пропихнуть кусок в горло было бы весьма проблематично. Мириам запихнула рубашку в стиральную машину-малышку, пробормотав:
- Сначала попробуем отстирать, а там посмотрим...
Занесла Дэю полотенце, выудив еще один халат - его халат - из дома на гранях. Заботливо положила сверху бритву и... и еле удержалась от искушения - отодвинуть занавеску, когда аккуратно размещала это всё на тумбочке.
- Халат и полотенце принесла, - улыбнулась, чтобы он слышал через шум воды, и ушла дальше - немного поколдовать в кухне, достать сок, выудить, наконец, остатки шпилек из роскошных рыжих волос в ожидании любимого мужчины... И точно так же не удержавшись - утащить бутерброд, оглядывая и оценивая плоды своих трудов.

"Даже не знаю, как мне больше нравится... Со щетиной или без нее", - но на бога Мириам не могла наглядеться. Она любила в нем всё - каждый жест, каждую улыбку. Разноцветные глаза и вечный беспорядок в волосах. Любила каждое его прикосновение к себе, любила видеть, как он ест еду, приготовленную ею, с блаженством понимая, чето ему нравится... Любила его манеру рассказывать о "приключениях" полушутя-полусерьезно. Любила присоединяться в этом, но сейчас слушала и прощала всё... Заранее прощала все нестыковки и недоговоренности, и злосчастную Люциану, которую вынуждена была привести к себе в дом сегодня, только потому, что он живой. Кто-то скажет, бога тяжело убить... Но этот бог уже несколько раз оказывался слишком близко к смерти. От одной мысли о том, что она может потерять его, по спине пробегал озноб, и вся душа её протестовала против этого... Не допустит... Пока жива - не допустит, если только не будет об этом знать...
Сумбурные мысли хорошо заедались поздним ужином с ним, прятались за ее улыбкой и теплым, ласковым взглядом синих глаз. Ведьма ела сама и слушала, давая выговориться и льща себя надеждой, что так он может выговориться только ей. Кажется, надежда подтверждалась хотя бы тем, что Дэй выключил телефон, как если бы не хотел, чтобы их тревожили сейчас... кто-то вроде Ким, например, к которой оказалось очень легко ревновать. Почти так же легко, как к Люциане, хотя и в менее тяжелой форме.
Мириам отложила вилку в сторону и потянулась за соком... учитывая время - вполне сойдет за стакан сока перед завтраком. До цели эта рука не добралась... но отнюдь не возражала против пленения Дэем. Тем более - такого... Озноб, вызванный тревогами, трусливо сбежал от озноба простейшего поцелуя.
- Ты напугал меня, Мило, - мягко улыбнулась ведьма, едва ощутимо касаясь его скулы самыми кончиками пальцев. - Боюсь, еще одна такая ночь обойдется дороже, чем одно выступление у Дарка, - мягкость улыбки сменилась искорками смеха в глазах. Ей казалось это ничтожной платой сейчас... Более, чем ничтожной, за жизнь дорогого и любимого ею создания. - Придешь?
Спросила сразу, не желая скрывать от него этого сейчас... пожалуй, во всём мире Сумерек только Дэй и будет знать, что это она там... Дэй и второй гость (или гостья), которому она вручит пригласительный билет.
- Кстати, найти тебя мне Мастер Иллюзий помогла, - Мириам отвлеклась... намеренно отвлеклась, погладив руку Дэя и не желая его никуда отпускать. Только не сейчас, когда они наконец вместе и рядом, и его не истончает лихорадка на коленях у ведьмы, и она не чувствует себя такой беспомощной и сильной одновременно. - И еще одно я хотела спросить... Как получилось, что Тара оказалась на Мандрагоровом мосту одна с той девочкой, без тебя?
Да, она была в курсе многого... но именно этого не могла понять. Как Дэй связан с девочкой и почему ей раньше о ребенке не сказал? Если о способностях знал, конечно...

Мириам только улыбнулась в ответ на его вопрос. «Долг есть долг… Как мне по-другому было войти в театр?» Дэй сам всё поймет, ему не обязательно было это объяснять. Ведьма понимала это тем больше, чем дольше была рядом с Дэем… Мальчишка… Он, конечно, мальчишка, когда сам этого хочет. Но он же и умный, наблюдательный, сильный мужчина… Мужчина, рядом с которым ей хотелось быть.
- Потаскали? – Значит, Флорентина не ушла, а попыталась распутать клубок дальше? Это… здорово. И на руку ведьме, правда, подумает она об этом завтра. «И знакомая Рэйвена?» Последнее озадачило особенно сильно. Надо будет поинтересоваться у девочки и у смотрителя заодно…
«Мило», - укоризненный взгляд на тарелку. Как можно стряхивать пепел туда, откуда ты только что ел? Мириам со вздохом поднялась: составить грязную посуду. Но ее так неожиданно поймали… Почти как Вельзевул – его блондиночку.
- Сам? – от его ладоней разлилось такое тепло… ведьма сомлела. – И утром? – дыхание слегка перехватило. Мириам отпустила тарелку, едва не уронив её, из своих цепких пальцев, предпочитая обнимать не столько посуду, сколько бога. 
- Значит, завтра.
Улыбнуться. Заглянуть в его глаза и отодвинуть все остальное подальше, до утра.
Спальня или нет… в этой квартирке была всего одна комната, и тот самый диван, который безоговорочно отдавался днем в полное распоряжение Дэя. Даже тот самый пушистый плед еще не прибрала, слишком торопясь и не придав этому значения.
- Может, тебе лучше просто отдохнуть, - шепнула на ухо, отведя прядь каштановых волос. Такой жест с ее стороны стоил дорого… ведь ждала, очень ждала каждую такую ночь, иногда пытаясь чуть соблазнить и подстегнуть немного, а иногда… Безраздельно тая от нежности его прикосновений, стоит лишь только приласкать… Была ли такой уж дикой эта рыжая кошка? Позволяя гладить себя единственному мужчине в этом мире.
Не удержавшись, мягко прикусила мочку его уха, еще мягче потерлась носом о щеку, приложилась губами, пока еще в силах себя остановить, если бы захотелось. Но у нее не было иного желания… лишь бы кольцо рук и глаз не размыкалось.

«Тогда целуй… Целуй, я по тебе соскучилась…» Её бездонная любовь сегодня ощущалась особенно остро… так происходит всегда, когда едва не теряешь того, кого любишь. Кому отдаешь свое сердце, не требуя его обратно, потому что ему и там хорошо - в его руках, в его ладонях, в его…
Последние опасения разошлись прочь вместе с мягким скользящим шелком темного халата. Слетело выдохом с губ его имя:
- Мило… - с ощущением жажды и счастья, сдобренное привкусом головокружительно нежного поцелуя. Если на свете был рай, то был он в объятиях любимого ведьмой мужчины, где меньше всего задумываешься о диванах, подушках и пледах… Лишь бы дышать одним воздухом, пить поцелуи до дна, слушать одну на двоих музыку, подрагивая от струнных ласк и подчиняясь барабанному ритму сумасшедших сердец.
- Люблю тебя, - шепнула ведьма, встречаясь взглядом глаза в глаза. В ее, синих, можно бы и утонуть. В его, разноцветных, пожалуй, что и заблудиться. Как заблудились её руки в поисках путеводной тропинки-пояса халата, но нашли… поблуждали по шее чуть-чуть и плечам, временами зарываясь в волосы, ласково касаясь открытых участков кожи; походили немного по груди, скользнули вбок, приласкались пока через более плотную ткань, и… нашли. Потянули за пояс, радуясь маленькой победе, и с удовольствием при первой же возможности пробрались под халат, к коже, ароматом которой никак не могла надышаться ведьма… к ласкам, которых желала и от которых сходила с ума, и сумасшествием которых делилась… Делилась с любимым сбивчивым дыханием, горячими поцелуями, сладкой истомой во взгляде – и манила к себе, отзывалась на самую мимолетную ласку, откликалась на малейшее касание его пальцев, его ладоней, делилась хмелем губ и бархатностью кожи. И открывала для себя его… знакомого, желанного, родного.

Разве могла ему солгать любимая, если оба говорили на одном языке сейчас, имя которому – любовь? Разве могла, разве хотела от него закрываться? Это чувство разрослось до размеров построенной вместе вселенной… Это мысли потерялись и растворились в ощущениях… И это любовь переливалась волшебными гранями чувства, похожего на песню…
Послушай, я тут, я рядом, смотри! смотри… Ты видишь, во взгляде моем прорастает любовь... в огненном зареве рыжих волос-зарниц, в том, как бежит и вскипает живая кровь… Кровь – это часть океана у нас внутри, что болен луною и солью земли твоей... Ночь обнажает всё то, что горит в груди… Ночь шепчет томною лаской: испей… испей…
Пей с моих губ поцелуи любви до дна… Пей мою нежность с кончиков пальцев рук… Шёпот души, где дрожит она, обнажена – перед тобой, за собой увлекая в круг Ведьминой пляски и омута синих глаз… Бликам луны не дано в эту ночь солгать… В них отражается только сплетенье «нас»… наша любовь – всё, чего я могу желать…
Дыханием моря, волной наслаждения, вглубь… Слышишь, как стоном во мне прорастаешь ты? Телом и сердцем твержу: ты мне люб, ты люб… океаном души – бесконечным, как свет звезды… Это звёзды в глазах твоих ласковый дарят свет… Путеводную высь отраженьем делю с тобой… На любовь твою сердце вовек не ответит «нет»… Я люблю тебя солоно, сине и глубоко…
Поцелуями волн поднимаясь со дна, со дна… Окуная тебя в пенной страсти моей прибой… Это руки твои заставляют меня дрожать, возвращаться к тебе и себя разделять с тобой… Каждый новый мой выдох – горячий и жаркий бриз… Жадно на коже земли оставляет след… Шёпот морской словно тянет куда-то вниз… вниз и под воду, откуда спасения нет…
Так пей с моих губ оду нашей любви! Тесна ночь, обнажая всё то, что горит в груди… Острый укус, капля крови - моя вина… кровь – это часть океана у нас внутри… Стоном во мне прорастает твоя душа… Сердце на дно – и пускай мы уходим в глубь… только успеть нашептать бы, едва дыша… Солоно, сине, бездонно тебя… люблю…
«Люблю» бушевало внутри, как бескрайнее море… Такое трудно уловить, но можно ощущать, видя, как выгибается волной навстречу тело, как музыкой срывается за вздохом – вздох. Как мягко, плавно, желанно готовится море обнять того-кто-туда-войдет. Обнять, разомкнув кольца своих течений и норовя снова сомкнуться ласковыми объятиями за спиной…
Мягкие стопы ведьмы на роль течений… Перебором пальцев ласково-шаловливым прошлись по обратной стороне его бедра. Горячо и дразняще. Томная ласка контуром нежных губ к раскаленной груди и теплом ладоней для такой жаждущей моря косы твердого берега… Потаенно и жадно, дрожью легких касаний, неспокойно-небрежных, проникающих вглубь… В глубь его территорий, к самым тайным, желанным местам мужеского тела…  срывая один, общий, стон-приглашение именем с губ. Не останавливая себя, открыться ему, одаривая шальной улыбкой его синеглазого моря… Открыться и снова позвать… всем существом своим, всей полнотой желания, силой души, биением сердца и вихревым, сбивчивым, рваным дыханием:
- Мило…

Конечно, она слышала его любовь... Каждой клеточкой своей души и тела. Каждая пела в ней сейчас один всеобъемлющий гимн любви, сплетая его из поцелуев, стонов, ласк, стремления... замкнуть в мгновении - бесконечность... Они могут. Они смогли.
Выкрикнуть-выдохнуть-выстонать: "Мило!" - в третий раз, вместе с ним, срываясь в бездонную глубь своего океана, так что любовь оглушила, закружила, унесла, погребла под собой, сомкнув свои синие воды где-то там, наверху... и даря мгновения абсолютного глубинного неземного всеобъемлющего... счастья. И не суметь прийти в себя, растягивая одну, томительно сладкую ноту на целую вечность.
Сердце билось в груди - а на деле стучалось навстречу. Подойди, и открой, и увидишь... Мириам закрыла глаза, продолжая обнимать всей душою любимого бога, и вслепую - с теплотой благодарности-нежности - зацеловала участок приласканной кожи.
- Конечно, слышу... - вышептала припозднившийся ответ, приоткрывая взгляд, затянутый поволокой страсти, натянутой, пенной сладкозвучной струною звенящей внутри в такт окрыленному сердцу.
- Счастье мое... Любовь моя... Бог мой... - ласково, прицеловывая упрямую скулу, и ямочку на подбородке, и губы, умеющие быть настолько нежными, настолько ласковыми, настолько уверенными... Всё в одном.
"Совершенство", - улыбалась ему рыжеволосая ведьма, медленно возвращаясь обратно. В абсолютно реальный мир старого диванчика и пушистого пледа, которым лучше бы укрыться... Укрыть его, с заботой, чтобы не простыл.

- Твой телефон, - проговорила ведьма, не желая просыпаться не меньше, чем Дэй... Что такое одна ночь спокойного сна за двое или трое бессонных суток. И выбираться из пушистых объятий тихого и глубокого сна под настойчивые трели будильника - это возмутительно. Рыжая заворочалась и из последних сил разлепила сонные глаза.
- Надеюсь, это новый день, - Мириам улыбнулась уголками губ и устало вздохнула, мечтая о выходном, - а не звонок Ким.
Ведьма выждала еще две заливистых трели и волевым усилием приняла на диванчике сидячее положение, оглянувшись на Дэя через плечо, рассматривая его какое-то время. "Я тебя люблю".
- Вставай, родной, - не удержавшись, нагнулась к нему, ласково целуя в губы. - Завтрак через четверть часа.
Ведьма поднялась окончательно, скрывая под халатом свое теплое живое тело и уходя в душ так и не выключив телефон. Чтобы ее любимый бог всё-таки поднялся и дошел до кухни, когда будут готовить тосты с листиками салата, маслом и ветчиной, и сыром. Ведьма постаралась сделать завтрак скорым, но вкусным, со свежевыжатым соком и дольками фруктов.

- Отдохнуть от вчерашнего, - улыбнулась ведьма, памятуя, скольких нервов стоили ей предыдущие сутки... Так их и вовсе скоро не останется. Она была бы счастлива иметь самый заурядный обычный рабочий день, правда, еще больше - привлекала перспектива остаться с ним. Если бы не должность главы совета, которая "обязывала"... Иной раз сменить облик визио она подумывала и сама, правда, и в таком виде к Таре уже почти привыкла.
- По-моему, Таре нравится в этом, - рассмеялась ведьма, выставляя последний штрих: пирожные к кофе. Эклеры. И их было больше, чем только для них с Дэем. Их лежало целых три. - Угощайся, - рыжая подвинула тарелочку визио, поглядывая на часы и понимая, что уже потихоньку опаздывает на работу.
- Могу подкинуть идею навестить Маргарэт. Ту самую девочку, которую самоотверженно защищала Тара на мосту.
Мириам не нравился интерес серых к этой смертной... и авторитет и покровительство Дэя она считала более правильным, что ли, для подростка. Тем более, что судя по отчетам, и словам Вика, и звонкам Эсфирь... девочка вовсе не настолько проста, какой казалась.
- Мне слишком не нравится интерес к ней Хейма, - светлая вздохнула, быстренько допивая свою чашечку кофе, и вкусно поцеловала Дэя в губы. - Навестишь?
Один ее теплый взгляд договаривал за нее всё остальное.
- И я тебя очень прошу, не пугай меня так больше, - шепотом добавила от себя, мягко касаясь его щеки кончиками пальцев. "Я слишком люблю тебя, Мило. И слишком боюсь потерять того, кого люблю". - Мне на работу, любимый. Искать пути насолить господину Вельзевулу, - иронично улыбнулась она, понимая, что вряд ли оставит без внимания подобное происшествие. Если только Дэй об этом не попросит ради каких-то своих целей, и то ведьма еще подумает. - Или заходи ко мне, просто так, я буду рада тебя видеть...
Едва заставив себя оторваться от горячо любимого мужчины, рыжая наконец попрощалась, обронив теплое:
- До встречи, - и подмигнув Таре: - Присматривай за ним.
Коротко поцеловала Дэя еще раз и исчезла... сначала домой - переодеться (чтобы не являться на работу в халате), а затем и в стены родного управления Совета.

Секретариат.